Typhoon Target(t)

Словоохотливый финн

На самом деле у нас тут музыкальное болото))) Нету мест где бы выступали группы, ни рок клуба, не специализированного помещения. И молодым группам тут учится не на чем и негде, а старые потихоньку себя изживают(((
(c)-(aД1$t-


В день моего приезда в Россию всё складывалось как нельзя лучше. Тёплая осенняя погода, отсутствие трудностей с приобретением билета на поезд, которыми меня запугивали в Финляндии, приветливость местных жителей, которых, видимо, веселило моё произношение - всё это наводило на мысль о том, что не такая уж Россия и варварская страна.
Моё светлое расположение духа не было омрачено даже наличием тараканов в гостинице, где я остановился. Недавно я читал о постоялых дворах у Гоголя, и был в принципе даже приятно удивлён переменой, произошедшей с ними в сией стране за последние полтора века. Хотя тараканы остались прежние... А если серьёзно, я просто уже давно решил для себя не обращать внимания на трудности и неприятности, которые с особой заботой и вниманием преподносила моя .. жизнь. Друзья иногда говорили, что с моим отношением к жизни я легко мог бы стать каким-нибудь лидером поп-готик-рок группы и производить greatest love songs в практически неограниченном количестве, а также успешно их раскручивать, поскольку гастрольная деятельность далась бы мне очень легко.
Правда, я не умел петь и к тому же ненавидел сцену ещё со школьных времён, когда, расплачиваясь за свою благовидность и коммуникабельность, я должен был участвовать во многих постановках нашей школьной театральной группы...
Кафе, где я сидел вчера, вообще подняло во мне веру в особенный путь страны, в которой волею судеб мне пришлось оказаться)), редко можно пообедать под хорошую музыку в подобном кафе, здесь крутили записи какой-то местный хард-рок банды Ария, весёлую композицию carcass'a, а под конец была некая баллада со скрипочками, язык на котором она пелась, мне идентифицировать не удалось (у меня есть основания полагать, что мой русский всё же был получше))
Дожёвывая свой, как здесь говорят, "средней паршивости" гамбургер (местное выражение, надо заметить, во многом объясняет отношение к характеризуемому объекту) и, запивая его дрянной синтетикой, гордо обозванной в меню словом кофе, я решил подойти к бармену с вопросом, кто ставит музыку. Делать мне всё равно пока что было нечего, тратить деньги на осмотр достопримечательностей было не в моих правилах, мне никогда не нравились экскурсии. Поэтому я и искал человека, с которым можно будет поговорить о музыке, о России, об осени, о пиве и выпить пива. Я подошёл к стойке и задал бармену этот вопрос. Бармен, человек средних лет с явно редеющими тёмно-русыми волосами, усмехнулся, услышав мой вопрос и странно обведя взглядом полупустую закусочную, позвал:
- Гриша!
- Чего? - откликнулся кто-то из-за стенки. Музыка прекратилась.
- А поди сюда, Гриша, - продолжая странно обводить взглядом заведение, сказал бармен.
После этих слов за стенкой раздалось явственно ощутимое копошение, и в следующую секунду показался молодой человек с огромными синими глазами. Он воспроизводил непонятный вокал последней композиции, мне даже послышались слова "силвер маунтинс"))
Он подошёл к нам и, мило улыбаясь, повторил:
- Ну? Чего?
Я с улыбкой поглядел на Гришу - красивый парнишка был будто только что выпущен с картины некоего живописца, увлекавшегося античным искусством: вьющиеся золотые локоны спускались ниже плеч, черты были воистину благородными: чего стоил хотя бы этот греческий профиль и вышеупомянутые глаза :)
Даже невысокий рост не портил общего впечатления.
- Вот, - понизил голос бармен, наклоняясь к Грише, который был ниже его ростом на полфута, - покажи-ка этому немцу свою музычку
- А? - переспросил Гриша
- "Бэ", - передразнил бармен, - только смотри, дёшево не отдавай, это ж реквизитъ, - полусерьезно полушутя сказал он.
- Ага, а кто тебе сказал, что я продаю... - хотел было возмутиться Гриша.
Но тут к стойке подошла некогда очаровательная некогда девушка и произнесла прокуренным голосом:
- Это... "студёное" есть? - при этом очень грациозно откинула со лба белокурую нечесаную прядь.
"Вот и блондинка" - усмехнулся я про себя. Бармен стал обслуживать нового посетителя, а Гриша обратился ко мне, он затараторил, не давая мне возможности ответить:
- Что в моей музыке вас заинтересовало-то? Может, хотите посмотреть мою коллекцию? Тогда пошли, мне всё равно нехер пока делать, - он улыбнулся, и как мне подумалось тогда, улыбка была обращена больше к кафе, которое только что странно обозревал бармен, чем ко мне.
Мы зашли за ту стену. Там находилась маленькая комнатка, в которой, по всей видимости, и обитал Гриша. Осматривая интерьер комнатки, я подавлял в себе желание спросить про цвет его глаз. Меня мучило подозрение, а не контактные ли это линзы. )) У стены стоял потрёпанный диван, рядом с ним находилась ширма, скрывавшая часть комнаты, на полу был выцветший от времени половик с непонятными рисунками, на стенке - полка с русскими книгами и учебниками, но большую часть пространства комнатки занимали кассеты, диски и даже пластинки, в количестве по величине сравнимом с размерами глаз Гриши, разложенные повсюду. На подлокотниках дивана, вперемежку с книгами на полке, аккуратными стопочками на полу...
- Это ваши диски и кассеты? - спросил я
- Да мои, а чьи же ещё. Я уже больше десяти лет их собираю, - с плохо скрываемой гордостью ответил Гриша
Он зашёл за ширму в углу, а я продолжал рассматривать его коллекцию музыки.
- Это самое.., вот, слушай, - сказал Гриша из-за ширмы.
Я догадался, что там у него стоял компьютер. В следующее мгновение я снова услышал эту подозрительно смешную песню, что отвлекло меня от просматривания коллекции модов, р-н-р, и диско, стоявшей рядом с книгами Гоголя и Лермонтова (2х-томник) и уж точно не дало мне добраться до коллекции дес-метала; я просто зашёлся в тихом смехе, наконец расслышав, что вокалист коверкает английскую речь.
- Эй, немец, ты там не помер случайно, а то что-то затих, - усмехнулся Гриша, выглядывая из-за ширмы, - Чего угораешь? - добавил он, заметив, что я смеюсь.
- Как называется эта группа, можно тебя спросить?
- Это ... Der geist des todes или как-то так, сейчас я даже вспомню ... Тодесгайст.. Они с Дальнего Востока, называют себя тодесгейст почему-то.. мне этот диск девушка одна дала, то есть поменяла на Эпидемию.
- Тебе нравится?
- А что? Тодесгайст? Когда мне тоскливо, я ставлю его - и мне становится ещё тоскливее, - рассмеялся мой собеседник, - а серьёзно, есть парочка вещей более-менее.
- Как насчёт сходить выпить пива? - предложил я спустя полчаса изучения его музыки, сопровождающегося моими вопросами, когда я понял, что знает он об этом куда больше моего, хотя и младше меня на семь лет. Прогрессивная молодёжь пошла ))
- Только не здесь, дядя не одобряет.
- Я знаю одну хорошую пивную на соседнем проспекте... - начал было я
- Я их все знаю, немец, - остановил он меня ослепительной улыбкой
За (неофициальной) кружкой пива мы разговорились. Он рассказывал о недавнем концерте ДипПёпл и предстоящем Рамштайн. Мы обсуждали особенности российских девушек, и их преимущества над финскими, национальную кухню и обычаи связанные с похоронами, и много чего ещё,

На следующий день я вновь пришёл в это кафе, захватив с собой парочку пустых сиди. На которые я получил и Пёпл, и Бич Бойз, и кельтику и даже этот Тодесгайст.

Утром третьего дня, выходя из дверей своей тараканистой гостиницы (она оказалась ещё и клопистой до безобразия), я решил побыть простым смертным питерцем. Любимым местом в этом городе была для меня Петропавловская крепость. С этим местом, пожалуй, одним из самых загадочных в городе, у меня были связаны приятные детские воспоминания. Обедать я неизменно вернулся в то же кафе. Сегодня я заказал здесь борщ. Он не был "средней паршивости" как гамбургер. Борщ был "вполне и весьма".
Вчера я спросил у Гриши, какими бы дисками он хотел пополнить свою коллекцию. Он сказал, что ему не хватает первых записей Оффспринга, концерта Продиджей, Сонгс оф Джей Марун5. Гриша планировал скоро получить зарплату (он помогал дяде с уборкой и ремонтом помещения закусочной) и заказать также сборник к своим любимым аниме. В глубине души его уж, наверное, жила надежда на то, что я ему всё это подарю, которая впрочем, была не беспочвенна - мне был очень симпатичен этот парень с огромными синими глазами, этот российский меломан, "неформал" как называл он себя; дарить диски такому мальчику было слишком приятно, чтобы я мог отказать себе в этом, в созерцании радости в этих необыкновенных глазах. Потом мы пошли в соседний бар - пили пиво, болтали о пустяках и обсуждали важные события. Короче, расстались мы друзьями. Да и как же иначе? Иначе подобные "неформалы" потихоньку вымерли бы, - но они общительны, значит живучи.
Я расстался с ним быстрее, чем он успел признаться мне (почему-то я был уверен, что он скоро это сделает), что я ему нравлюсь...
А мне нравилась эта Россия...


От Москвы до Владивостока - неделя езды. На следующий день мы уже ждали поезд на вокзале. Я право же забыл упомянуть, что путешествовал с женой и четырёхлетними близнецами, это были три ошибки моей бурно проведенной молодости. А кто из нас любит ошибаться?
Мне было уже 29. Но обычно мне давали на десять лет меньше и все девушки, которые мне нравились. Я был высоким блондином с вьющимися волосами почти до плеч, тёмно-карими глазами, и идеально-строгими чертами лица (с) как охарактеризовала меня в своё время одна знакомая.
Одеваться я предпочитал в спортивно-молодёжном стиле, а моим любимым цветом был красный, но иногда я переключался на серый, та самая знакомая и ещё с десяток откровенных женщин признались мне в том, что в сером я просто свожу с ума. Уж радоваться или печалиться этому я не знал, но такие отношения у меня сложились с серым цветом.
Порой на меня находило: когда жена ложилась спать, я садился у зеркала и красился её косметикой. Я научился быстро становиться девушкой; не знаю, почему, но в этом процессе обмана зеркала я порой находил какое-то тайное блаженство. Эти способности я никогда никому не демонстрировал, друзья бы вряд ли это одобрили; немного ханжества ещё не портило их вконец, и они все-таки оставались моими друзьями.
До того как начать одеваться в спортивно-молодёжном стиле и пить виски и кофе, я несколько лет разъезжал на байке по окрестностям города и страны. Эти годы безвозвратно ушли, но воспоминания приятнейшие... Порой я пытаюсь подсчитать, сколько пива мы выпили, на скольких концертах хеви-металлических банд мы трясли головами (тогда у меня волосы были раза в три длиннее), сколько топлива потратили, сколько перетрахали девок, которые "тащились" от нас и тащились за нами... нет бесполезно пытаться даже сделать это - только неуёмнее становится стеною встающая тоска по прошедшему и обида на события, заставившие меня бросить навсегда ту жизнь... Вдруг остричь волосы, уйти служить. Послать ко всем чертям девушку, равных по красоте которой я не встречу уже никогда.
И в одночасье проклясть всех кто сможет помешать моей мести.
Последнее предложение я подумал с таким пафосом, что самому стало смешно, так или иначе и дорогу, и долг каждый выбирает сам, и пенять, как говорят в России, следует только на себя.
Жена слишком сильно любила меня, чтобы сейчас позволить этим мыслям закрадываться в мои мозги. Она знала, что я её не люблю, но мирилась с этим из-за своей любви ко мне и из-за детей, которых я содержал. Дети меня не воспринимали вообще. Но с виду мы производили впечатление, вы не поверите, идеальнейшей супружеской четы.


Во Владивостоке было раз в десять грязней, бедней и желанней, чем в Москве. Видимо это явилось результатом моей личной неприязни к Москве.

Почти всю дорогу я спал. Когда же не спал, я глядел в окно, пил странного вкуса чай или слушал радио, чтобы до конца проникнуться романтикой российской дороги. Больше всего мне запомнилась композиция Романс петербургской группы Сплин. Сначала я не понял, почему в среде шоу бизнеса могут появляться подобные композиции, и решил, что попробую в этом разобраться. Как-нибудь. Когда-нибудь. Не сейчас, и даже не в этом году. Надо сказать, что дорога меня несказанно утомила - да, конечно, я успел насмотреться на нехороших женщин на остановках, на торгашей семечками, на грязных парней, которые зачем-то говорили, что "ты же пацан и я пацан", успел проникнуться величием и необъятностью России - и я был несказанно рад, когда мы прибыли на "конечную станцию" с гордым названием "Владивосток"
"Кажется, город этот может гордиться только своим названием," - с пессимизмом подумал я, глядя на неубранный мусор, низко летящий над городом и парочку нищих, рывшихся в мусорном баке.
Меня ломало при мысли осмотреться по сторонам, хотя мне и было известно о том что архитектура здесь... к чертям её... Я был очень счастлив, когда с незамысловатым багажом и ошибками молодости прибыл на Некрасовскую. Там жила Валентина. С этой русской девушкой я познакомился в Хельсинки пару лет назад и продолжил общение с ней когда она уехала на родину - мы общались по интернет. И теперь, когда она узнала, что я еду в её город, не могло быть и речи о том, что я буду жить в гостинице.

И вот жена и дети уже расположились в любезно отведённой для них комнате, а мы с Валей постепенно напиваемся на кухне. Наша речь не имеет особого значения и состоит из английских и русских фраз. Порой девушка начинает изображать финскую речь, (minua kiinnostar etc..) и мы оба смеёмся.
Утром я проснулся сидя за столом, от сна в неудобном положении, болело всё тело, да ещё и мобильник ненавязчиво выпискивал мелодию black mascarade. Это моя работа напомнила о своём существовании. Меня ждала деловая встреча. Я одел кеды и ветровку и вышел в прохладное ноябрьское утро. Под ногами шуршали листья и путались откуда ни взявшиеся дворники, которые наряду с фактом крайней замусоренности улиц повергли меня в задумчиваость. Не выходя из этой задумчивости я сел в автобус и доехал до центра. Рамблер (настоящее имя Джонни) ждал меня на Морском Вокзале.
- Это просто ад, а не город, - сказал он пожимая мне руку.
Я привык к подобным его заявлениям ещё в Финляндии, и все восемь лет, которые я его знал, я ничему не удивлялся. Удивляться можно было только Линде, его дочери.
Мы вели беседу "обо всём", прогуливаясь по Океанскому проспекту, на котором располагался офис азиатского филиала нашего издательства.
Когда мы вошли в офис, Линда сидела на столе и декламировала один из сонетов Петрарки, обращаясь по-видимому к парню, сидевшему под столом. Рамблер начал было читать им мораль, но я остановил его. Дети нехотя рейтировались, показав в дверях носы и языки.
Проведя с Джонни два часа за кофе и обсуждением моих предстоящих дел, я поймал себя на мысли, что работа в этом регионе займет около трёх месяцев: написать не одну статью да ещё и заняться "разведывательной деятельностью".
На обратном пути я попал в пробку. Впереди была авария. Во всём были виноваты неисправные светофоры.
Когда я вернулся, Валя, дети и жена смотрели телешоу "Окна" с Нагиевым. Нагиев мне напомнил разбойника. А мерзкие шутки дёшево подкупленных участников всё же не пробудили во мне отцовского чувства и желания отвести детей от телевизора.
Я накинул куртку и вышел на балкон с кружкой вишнёвого чая и погрузился в наблюдение за автострадой и созерцание ветра. Ветер в этом городе был невиданной силы. Валя, вышедшая вслед за мной, сказала, что причина столь сильного ветра в неправильной планировке города, и деревьях, которые в последнее время нещадно вырубались. И практически полном отсутствии парков. Я чувствовал, что девушка может долго возмущаться по этому поводу, но выслушивать все её возмущения я не горел желанием, поэтому просто осторожно обнял её и прижал к себе, я сделал это очень осторожно, чтобы не пролить свой вишнёвый чай.
Всё же насчёт парков она наверное преувеличивает. Да и вообще большинство женщин склонны преувеличивать... свою красоту, успех, невезение, способности, и то что мы им должны чего-то :) вот уж "неиппёт" как говорится. Дословно перевести это выражение, сказанное сегодня Рамблером, я не мог, нго по его интонации и русскому взгляду о смысле примерно догадывался.
Вечером Валя и я с моими ошибками вместе пошли гулять. Пятеро: я, две молодые женщины и двое детей с пустыми глазами. Почти полная луна освещала небо. Не было видно "ни одной знакомой звезды". Но незнакомые звёзды были видны вполне отчётливо. Где-то невдалеке веселилась молодёжь. Мы дошли почти до остановки транспорта Первая Речка, там немного замёрзнув, пошли греться в магазин. Продавщица нам попалась крайне неприветливая: сначала эта дама орала, - извините, по-другому её звукоизвлечение не назовёшь, - что у неё нет мелочи, а потом принесла нам одно пиво вместо другого. Я хотел было написать гневные строчки в книге жалоб, но таковой в заведении не оказалось. А Валя снисходительно покачала головой и улыбнулась мне:
- Бесполезно.
Потом мы с Валей, пожелавшей моим ошибкам спокойной ночи, сидели перед телевизором "Попса везде одинаковая", - подумал я. Видя тоску в моих глазах, она достала с полки старую кассету - фильм с участием Джонни Деппа. Сегодня ничего больше не хотелось, ничто в этот момент не могло быть для меня приятнее: тихая ноябрьская ночь в совершенно незнакомом городе на другом краю земли, старинный фильм, тёплое пиво, в качестве закуски к которому поданы фрукты, кальмар и какие-то местные сладости, белокожая высокая брюнетка, прижимавшаяся ко мне как большой котёнок, мне даже порой казалось, что она мурлыкала.
"Почему Рамблер сказал, что здесь ад?))" - мелькнуло у меня в голове вслед за мыслью, что титры означают, что фильм закончился. И лениво сошло на нет после тихого щелчка пульта её старого видеомагнитофона.
Наступила блаженная тьма. С каким-то особенным наслаждением, не произнося ни слова, очень медленно, мы занимались любовью. Ничего не боясь и не думая ни о чём, кроме приближающего оргазма, нам обоим хотелось приближать его как можно медленнее. Это, как ни странно, был наш первый секс с ней. Её волосы пахли кокосом, в её джвижениях чувствовалась какая-то смутная тоска, но я никогда не позволял себе лезть к кому-то с расспросами и состраданием, конечно "не хотел" а не "не позволял", но "не позволял" сказано гордо, а "не хотел" правдиво.
Всё та же почти полная луна вышла из-за тучи и глядела сквозь незашторенное окно комнаты. Я почувствовал, что больше у меня с ней ничего не повторится и зависеть это будет от обстоятельств а не от меня.

Я проснулся уже после полудня от аромата какой-то еды, приносящегося из кухни. Зная, что Валя бесподобно готовит, я потянулся на полу, оказывается мы там и спали. "за столом, на полу, но спать в кровати в этом доме не принято", - усмехнулся я про себя. Даже созерцание того, как Валя и жена играют в соседней комнате с детьми не омрачило предвкушения великолепного завтрака.
Мои мысли уже были заняты написанием статьи.
Спустя час я вышел на улицу и был неприятно поражён погодой: шёл мокрый снег и шёл он видимо, давно. Идти в кедах даже до близко расположенной автобусной остановки было не слишком приятно. Но и возвращаться в тёплую квартиру мне не хотелось, иначе я рисковал с чисто совестью там остаться и никуда не уехать сегодня. С точки зрения здравого смысла это было наиболее правильное решение. в чём мне не раз впоследствии предоставилась возможность убедиться.
Автобус был наполнен более чем обычно, попросту переполнен. Выпихиваться на осановке Комарова я счёл не очень солидным (попросту опасаясь того, что буду придавлен к стенке или мной выдавят окно). Я вышел на остановке Площадь Семёновская. Это была конечная остановка, так или иначе ВСЕ должны были выйти, но некоторые продолжали пихаться, что вызвало мою улыбку (сострадания?). Возможно они опаздывали, но сделают ли погоду несколько секунд.
Я перешёл дорогу (светофор в это время мигал оранжевым, а люди и машины двигались в своём ритме, как будто подчиняясь коллективным разумам - людей и машин. порой запутываясь в снегу). Затем я пошёл вверх по направлению к следующей остановке, шёл и наблюдал за людьми. В большинстве своём это были молодые женщины в неудобной обуви. "Красота просит жертв", - подумал я глядя на очередную подскальзывающуюся мадам на "шпильках". Я дошёл до остановки "крайбольница".
- I put a spell on you
Because you're mine...
I can't stand the things that you do
No, no, no I ain't lyin'
Поглядев в ту сторону откуда слышалось пение, я увидел девушку, стоящую около табачного киоска. Девушка несколько отличалась от остальных: она ходила вокруг киоска не падая, и шпилек на ней не было, а были простые кожаные ботинки. Голос её показался мне приятным чуть грубовато-властным, потому что песня такая, подумал я, попутно подойдя к киоску и рассматривая не вызывавшие у меня доверия сигареты (очередной дешёвый ларёк, это не может не удручать; да и как люди могут курить дешёвые сигареты, если в мире есть прекрасная вешь - сигары? Именно их я и курил порой на родине). Девушка, поняв, что у неё появился слушатель, стала петь немного тише. Посмотрев на небо - или закатив глаза, я точно не понял - она пропела:
- No...I don't care if you don't want me
'Cause I'm your's, your's, your's anyhow
I am your's, your's, your's...
Наверное она стесняется своего голоса, но сегодня она очень чему-то рада и поэтому не может не петь с утра. А чему можно быть радым с утра? Наверное бурно проведённой ночи, а может быть, снегу, но вряд ли свежеобразовавшейся пробке, заставившей спешащий на работу и учёбу люд вылезти из автобусов и большой кучей медленно спешить по тротуару, подумал я и продолжил свой путь наверх по скользкой от снега крутой горочке. ДВГУ я узнал сразу, потому что был на сайте сего учебного заведения. Студенты, которых было много около главного корпуса и особенно около ларька с горячим кофе, откровенно бесились: кто-то валялся, кто-то был валяем в снегу, многие катались на льду, кидались снежками и непереставая дымили сигаретами и пили кофе. На меня никто не обратил внимания - лишь одна блондинка в красно-розовом пуховике подмигнула мне, а я ей в ответ - вот и всё. Тут я заметил ту самую певшую барышню. Она как раз совершала попытку войти в ворота, но в неё на полном ходу врезался скользивший парень. Полуобняв её, чтобы не упасть он улыбнулся "извините", отпустил её и поехал за ворота. Хмыкнув, она пошла по дороге вниз. Я не ошибся, когда подумал, что там находится гуманитарный корпус.
Лестницы постепенно превращались в снежные горки. Скользя по одной из них, пара девушек упали, я помог подняться им, одна, улыбаяь, обратилась ко мне со своим видением происходящего или эмоциями вызванными этим видением:
- Ебаная лестница!
Эти слова я решил запомнить, хотя точного лексического значения не уяснил. Около гуманитарного корпуса бегал мальчик и с оживлением характерным для голодных фотохудожников во время смены фона, ловил своим цифровым первый видимо в этом году снег.
...изучение культуры...влияние...подготвка статьи...каркас...простой план...критерии оценки...
А между тем я заметил, что мне становилось холоднее. Лёгкие кеды, тонкие джинсы(вчера в них было вполне нормально) и осенняя куртка всем своим остоянием и состоянием меня в них тонко намекали мне на то что пора куда-то двигать. В раздумьях я услышал двойной звук звонка и веселящиеся студенты, докуривая и закуривая свои сигареты, неторопливо пошли в сторону входа. Может быть их движение просто затруднял снег и нежелание упасть на скользких плитах около входа, это предположение подтвердил студент совершивший-таки последнее.
Из разговора студентов, которые курили недалеко от меня, я заключил, что жизнь у них весёлая, и не радовала их только погода; один даже сказал, что обещают "тайфун с обильным снегопадом", другой вставил "и землетрясение" (это слово содержало для них, как я понял, отдельное понятие, потому что раздался дружный смех), кто-то добавил "жаль, что нельзя в универе бухать", но потом они всё же решили каким-то образом провернуть это дело. Оживлённо пиная снег и кидая его друг другу за шиворот, (что один раз даже привело к шуточной потассовке), они направились к винной лавке.

Немного покрутившись возле гуманитарного корпуса и окончательно замёрзнув, я решил войти внутрь. Ужасная железная дверь оказалась едва по силам моим окоченевшим пальцам. В то время как минуту тому назад её без особых усилий открыла тройка худосочных студенток. "Наверное дело было в количестве", - усмехнулся я.
Превратник потребовал у меня пропуск. С трудом ворочая замёрзшим языком, я ответил, что у меня пропуска нет.
- Как это нет?! Не пропущу! - психанул дяденька.
Я подумал, что, выражаясь здешним языком, лоханулся. И зашёл в университетский буфет, за вход в который, благо, пропуск не требовали. Купив там дрянной кофе и явно вчерашнюю булочку (видимо вчера она была весьма недурна, если б несколько не подгорела), я стоял у столика и рассматривал неприветливую продавщицу. Это была девушка лет 23-х, на её молодом, и не сказал бы, что очень прекрасном лице выражалась целая гамма чувств, включающая в себя презрение к покупателям, недовольство жизнью и претензии на оригинальность. Казалось, что дамочку раздражает всё буквально: работа, студенты, буфет, музыка, крутящаяся на молодёжном радио, а может быть и свой нечистый фартук и почти полное отсутствие груди.
Вдоволь налюбовавшись на неё, я решил попытать счастья в главном корпусе. Снова вышел в ледяной ветер, который в промежутке между корпусами был особенно невыносим. С превратником главного корпуса я повёл совершенно иную политику: я просто сказал, что мне надо в приёмную комиссию - узнать насчёт подготовительных курсов, и.. был бесприпятственно впущен =) А когда превратник отвернулся, я тихо смылся из очереди в приёмную комиссию. Видимо, у русских сохранилась такая традиция проведения своего времени как очередь. Я отправился исследовать коридор университета. хмм.. снова очереди. Я подошёл к одной из них и спросил у крайнего студента:
- До скольки сегодня?
- А хер её знает, пизду старую, если в этот раз не поставит, мы её не выпустим.
Причём произнёс эту гневную тираду парень с совершенным миролюбием на лице.
Я обошёл почти весь университет, даже обнаружил интернет-центр с дико раздолбанными компьютерами, кошачье дерьмо и двух его милых производительниц с котятами.
Спустившись вниз я странным образом опять наткнулся на ту самую девушку которая несколько часов назад пела Creedence на остановке. Она стояла перед жуткого вида драным и кривым диванчиком, на котором сидели длинноволосые парень и девушка, и старательно "разводила" их на кофе.
Я почувствовал, что начинаются приключения.

Глядя на эту девушку, я не мог не улыбаться. Почему-то это черноволосое создание (а девушек-подростков я считал именно созданиями, а не полноценными женщинами), с тёмносиней тушью, в длинном пальто и осенних ботинках наполовину скрытых чёрными джинсами, будилО во мне радость жизни и жажду солнца. Она кинула потёртую сумку в длинноволосого парня, и он тутже принялся рассматривать её содержимое, за что был побит. Оказалось, что вышеуказанные ботинки били больно. Сидевшая рядом девушка сначала пыталась не замечать избиения, происходившего у неё под боком, но после третьего тихого "ой" изданного парнем, она взяла свой внушительных размеров рюкзак и махнула им в сторону отскочившей с воплем обидчицы. В конце концов друзья были разжалоблены на кофе, и вымогательница отправилась в буфет, который, судя по запаху какой-то непонятной стряпни, находился лестницей ниже. Я сбежал по ней быстрее девушки и прямо-таки влетел в буфет, очередь в котором меня не удивила и даже не расстроила, скорее привела в некоторое замешательство: очередь в которой я стоял, имела интересное свойство - она была беспорядочной и из неё то и дело выходили веселящиеся студенты - как я успел заметить, здесь вообще было очень весело - и шли: кто к кассе, кто к выходу. Покупая чёрный кофе, потому что другой отсутствовал, хотя и гордо значился в меню, я заметил нескольких металлистов, весело (впервые задумался о составе здешнего кофе)) обсуждали достоинства какой-то девчонки. Со стаканчиком крайне горячего кофе в руках я встал за их столик. Когда разговор немного стих, я спросил, сильно напирая на свой акцент:
- Ребята, на какой факультет здесь проще всего поступить? - я почувствовал, что вопрос прозвучал несколько по-идиотски, но это меня совершенно не пугало.
Один из металлистов (по прозвищу или имени Егор) спокойно и с расстановкой ответил:
- Факультет там замутно называется, а отделение - издательское дело.
- Журналисты - гандоны, - добавил кареглазый блондин в дублёнке, - вчера бухали так сказать не могли, - высказал он вслух обвинение.
Парни были насторены весьма благожелательно, и я продолжил рассказывать им весёлые истории:
- Я хотел учиться в Финляндии, но родители настояли на переезде... Им кажется что у наших стран очень много общего, - говоря это я на миг почувствовал себя семнадцатилетней абитурой, хмм.. давненько это было.
- Хе-хе, - философски усмехнулся третий товарищ (позже подтвердилось, что он учится именно на философском отделении)), - Как звать-то тебя, турист.
Я назвал своё имя, уже зная своё прозвище. "Турист".. несколько обидно, но не предел, хоть не "ёбаная лестница" и то хорошо. Ребята представилась. Блондин оказывается звался Косым, хотя никаких признаков сходящегося и расходящегося косоглазия у него не было, видимо косым было что-то ещё, но проверять я не стал. Философа звали Шмель, а подошедшего вскоре предстаавителя отряда "гандонов" - Винт.
Мы стали обсуждать творчество одной блек-металлической команды, изображение которой отчаянно располагалось на футболке одного из моих свежеприобретённых знакомых. Когда беседа начала достигать апогея и Косой усиленно пытаясь не перейти на вопли втолковывал Винту почему "последний альбом не попса ни одного разу", вошла о н а (вернее оно - создание). Интересно, где она была эти минут пять: зацепилась за лестницу, или возвращалась - добить своих дружков. Я улыбнулся. Она купила кофе, поздоровалась с парнями, из которых Егор был особенно рад её видеть, и вышла, кинув косой взгляд на меня и чуть не пролив при этом кофе на двух мелких парней, при ближайшем рассмотрении (читай - разговоре с нашей компанией о надвигающейся сессии и этом гаде (преподе физ-ры) оказавшихся дизайнерами.
Допив кофе мы отправились покурить. Я курил наравне с остальными, хотя сигареты не прельщали меня уже более полутора лет. Мы стояли на крыльце (с которого нас переодически пытался согнать уборщик) под пронизывающим снегом и пытались предположить когда "эта зараза" закончится. Всё время нашего замерзания на крыльце меня не покидало ощущение, что я теряю или пытаюсь обрести что-то если не важное, то интересное (желаемое?) уж точно, или не точно; я списал свою уверенность на ветер, старательно пытающийся залететь в голову. Какое-то странное желание быть сейчас, здесь, в этот страшный снегопад, с этой девчонкой, певшей Creedence, в центре этого грязного (под снегом не видно) города, ничего не делать, никуда не идти, просто остаться и заглянуть в её весёлые глаза.. или нет.. Я тщетно пытался разобраться в своих желаниях и не мог.
Я понял, что она ждала меня. Увидев, что я вхожу (на этот раз я не плёл про приёмную комиссию, новые товарищи произвели простую манипуляцию с выносом пропуска), она улыбнулась, обращаясь к парням:
- Мальчики, теперь здесь не принято знакомить фёстов с поклонниками творчества Dark Funeral?
На это я назвал своё имя и шутливо-галантно поклонился. Она сказала, что её зовут Элеанор. не больше и не меньше.

Через полчаса (она сдавала модуль за одногруппницу и тщетно пыталась дождаться преподавательницу английского языка для сдачи долгов) мы и парочка волосатых с драного диванчика, вышли из корпуса и направились к остановке Покровский Парк. Элеанор стрельнула сигарету у первого попавшегося на крыльце студента. Как потом оказалось, он был не первый попавшийся, а попавшийся на курении сигарет, которых ей в этот момент хотелось. Отпуская комментарии по поводу начавшегося града - который, наверное, решил бы прекратиться, если он их слышал - , она бежала, подгоняемая ветром, к остановке. Мне тоже пришлось бежать за этим чёрным пятном, то и дело скрывавшимся за пеленой белой метели. Мои кеды окончательно промокли, летящий снег пропитывал водой тонкие брюки. Но это обстоятельство волновало меня скорее с эстетической точки зрения, потому что слабым здоровьем я никогда не отличался.
В автобусе мы счастливо плюхнулись на последнее сидение и попытались смотреть в окно, но быстро осознали что ничего не видно из-за налипшего снега, мы бросили это дело, надеясь не проехать остановку. Наше сидение было рассчитано на шесть человек, но на следующей отановке к нам и ещё одному парнишке, сидевшему возле окна скромненько так подсела большая тетенькаё Больше никто подсаживаться после этого не рискнулё А Элеанор была оттиснута этой тётенькой и теперь мило прижималась ко мнеё Мы наверное смахивали на парочку или я на педофила.
Мы вышли на площади Борцам За Влать Советов (да-да, Центральная площадь Владивостока называется именно так)). И, сдуваемые ледяным ветром, осторожно побежали - по-другому нашу скользкую деятельность нельзя было назвать - по не менее ледяной мостовой.
- От моря всегда так, - я еле расслышал её уносимые на север слова.
На перроне нас ждала довольно ужасная картина: толпившийся в порыве упихнуться в электричку народ... Элеанор выматерилсь. Вряд ли она так не любила народ или электрички. Но когда первое скапливалось во втором в колитчестве, превышающим все не только эстетические но и санитарные нормы... Элеанор можно было понять. Мы старательно пропихивались сквозь народ одного вагона, мне показалось, она хотела кого-то найти, но потеряла надежду уже в следующем тамбуре. С каждой минутой народа становилось всё больше, и наверное, она просто боялась, что встать будет некуда. Как потом оказалось, это опасение не было беспочвенным. Её настроение испортилось, она прекратила джаже обругивать все происходящие события, как то: погода и степень народомзабиваемости пространства электорпоезда.
Я не пытался больше говорить. Я никогда не лез в душу к женщинам, а существа в этом отношении практически как женщины (правда их проще отвлечь какой-нибудь простой игрушкой, а с женщинами это не всегда прокатывает), обычно они сами открываются, поэтому молчание Элеанор было мной воспринято как естественное проявление женской души. А эта мысль породила ещё одну: есть ли вообще женская душа или это так, для "красного", что называется "словца"?)))
Она стояла погруженная в думы, эта Элеанор разительно отличалась от той, которая щебетала о пустяках и солнечной Финляндии около корпуса. Вскоре от мыслей о том есть ли связь между женскими словами мыслями и открытым вопросом о существовании души, меня отвлекла набежавшая кучка развесёлых студентов и студенток и начавшаяся давка.
Стояние электропоезда продолжалось уже полчаса. Машинист не мог закрыть двери из-за перееизбытка пассажиров. Так повторялось на каждой остановке. Кто-то оставался и не мог влезть, что вызывало, как ни странно, всеобщий хохот, явившийся скорее всего результатом нервного перенапряжения и страха недоехать до дома. Кто-то ехал в холодном пространстве между тамбуров, но открыть дверь и войти в тёплый тамбур возможности не представлялось, потому что дверь не открывалась из-за того что кого-то к ней придавили. Окно было выбито и в меня сыпал колкий лёд. Более того, вскоре какой-то мужлан оттеснил меня от Элеанор. Теперь она стояла между ним и стеной, не в состоянии вдохнуть полной грудью. Я представил себе как было бы душно если бы не кем-то любезно выбитое окно.
Давящийся народ я разделил на две основные категории: весёлые и злые. Злые были чем-то недовольны и постоянно возмущались, весёлые же находили сложившуюся ситуацию вполне приемлемой, не содержащей ничего ужасного и не переставали потешаться над злыми. Помимо основных двух категорий я выделил также категорию долготерпящих. Сначала я подумал, что моя спутница относится к ним. Но... загадочна женская душа (либо то что её заменяет))
Но долготерпящие воздевали очи горе, видимо призывая в эту электричку бога (как будто от него прибавилось бы просто ра), а Элеанор смотрела сквозь людей, как будто их и не было. Они иногда вздыхали и говорили русские фольклорные выражения - она не проронила ни звука, если не считать несколько раз начинавшегося кашля. Они дёргали отдавленными ногами - ей не отдавливали ног, наверное потому что она не пыталась встать поудобнее.
Как впрочем и я. Себя я отнёс к наблюдателям. Наверное, в этом тамбуре мы были самые неповторимые.
Так прошли долгие два часа дороги. Когда мы подъезжали к её остановке, она пихнула меня в сторону двери, но оказалось что дверь будет с другой стороны - где-то уже были заняты пути и наша электрича пришла к другой платформе, или к другой её стороне - этой подробности мне не удалось разглядеть. Двери соответственно, открывались с другой стороны. Мне всё это нравилось только потому, что являло собой нечто новое и необычное. Хотя и не слишком приятное. Нас буквально вынесли на платформу, я ещё боялся сломать ногу, оступившись при выходе, но мне повезло.
Снег на улице никто и не думал убирать, плюс к тому видимость была практически нулевая, а ветер чрезвычайно усилился. Ноги запутывались в снегу, а говорить было невозможно - снег и ветер летели в рот.
Мы зашли в подъезд, на двери был кодовый замок, но закрывать её было, судя по всему, не принято. Мы поднялись на третий этаж и встали меджу этажей возле поросшего паутиной сундука. Сначала Элеанор порылась в сумочке, извлекла зеркальце и платок и аккуратно вытерла с лица тушь и снежную воду. Потом достала сигарету и закурила. Молчала, наверное о чём-то думала. Не знаю, почему меня охватило странное чувство: как будто я нахожусь под лёгким гипнозом, разорвать который могу в любой момент, когда мне только этого захочется.. Но пока мне не хотелось, было приятно слышать завывание ветра за стеной, стоять напротив усиленно пыхтевшей сигаретой девочки и глупо улыбаться. Может быть я конечно улыбался загадочно, но мне казалось что очень глупо. Я попросил у неё зерало, Элеанор дала мне его никак моему удовольствию не прокомментировав мою просьбу. Я посмотрел в зеркало и убедился, что выгляжу хоть и потрёпано но очень гордо. Элеанор подошла ко мне и заглянула в мои глаза. Мне нестерпимо захотелось её обнять, но я боялся какого-нибудь подвоха, да и то что всё происходящее проносилось передо мной как в тумане и то что мне было неприятно ощщущать себя с ней мальчиком её возраста, воздвигало между нами стену. Но стена просуществовала несколько мгновений, пока она не приблизилась ко мне вплотную, не обняла меня и не начала осторожно облизывать мои губы. Яркое ощущение, что земля уходит из-под ног вдруг пришло ко мне и мне волей-неволей пришлось обнять её, чтобы удержаться на ногах, она целовалась со мной не закрывая глаз, в которых я прочёл казалось бы неуместный в этой ситуации страх. Она оттолкнула меня и улыбаясь произнесла:
- Мы едем в город. Туда откуда приехали, такси внизу.
- но, Элеанор, такой жуткий снег, мы же застрянем в дороге, - возразил я.
- Называй меня Селена. Посмотри, - я проследил её взгляд и увидел за грязным окном подъезда быстро наступившую ночь и вышедшую из-за туч луну, - не полетим так замурлычим, - Селена пропела строчку известной песни, - i'm going throe changes. - положила руки мне на плечи и пару раз подпрыгнула, смешно заглядывая в мои глаза.
Я взял её под руку и мы начали спускаться. Где-то этажом выше мяукнула кошка.
Около подъезда стояла грязная несмотря на обильный снегопад тойота. В свете фонарей летевший снег казался платиновым и золотым. На заваленых снегом улицах не было ни души, на миг я задумался, хорошо ли это застрять здесь с ней и таксистом, на миг захотел возмутиться и уйти прочь. Но мне некуда было идти, усмехнуся я про себя и галантно распахнул перед Селеной дверь такси. Там было тепло и пахло водкой. Водки впрочем не было, зато за рулём сидел довольный мужичок лет 50, с уверенностью могу сказать что жидкость исчезла где-то в его недрах, и подмигивал Селене. Она никак на это не отреагировала, попросила его поставить музыку и порывшись под сидением извлекла бутылку красного вина. "теперь, - подумал я, - нам не хватает только встречи с довольно потирающим руки инспектором дорожно-патрульной службы: пьяный водитель, несовершеннолетняя девушка и совершенно "левый" как говорят в этих краях, финн...нас заберут как нарушителей всех возможных законов, с нас возьмут штраф и обеспечат пожизненным позором."
- Чего-то ты странно ухмыляешься, морда татарская.... - сказала она открывая бутылку.
Вместо ответа я ласково погладил её по шее и вслушался в рок-н-ролл. Мне хотелось её. Прямо в этой машине, мне даже было наплевать на то сколько ей лет, куда мы едем, и что будет дальше. Она странно целовалась: мучительно странно. Больно кусая меня, она слизывала капельки крови с моих губ, но хотя никогда раньше боль не приносила мне радости, эта боль заводила меня очень сильно; но факт присутствия в этой машине водителя настораживал и заставлял отступить. Она не настаивала. Смеялась над моими шутками и курила в приоткрыте окно. распивая со мной уже вторую бутылку.
Мы слишком быстро доехали до центра. Я был просто уверен, что мы летели, что этот автомобиль на вид такой обычный и с пьяным водителем за рулём, облдал некими сверхспособностями. Как иначе объяснить что до её университета мы долетели за 15 минут по дико заснеженной дороге. Но мне было вообщем всё равно, сейчас все мысли были заняты только предстоящей ночью с моей новой знакомой, я почему-то был уверен, что она будет незабываемой. (Надо признаться, что Валю я уже почти не помнил) Не делая ничего особенного, она довела меня до ощущения, что мой член вот-вот разорвётся от напряжения: сидела у меня на коленях, легко покусывая меня и шепча странные слова, она гладила меня по лицу и всматривалась в меня куда-то через мои глаза будто видела там что-то. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного и сейчас даже не знаю хотел бы чтобы это повторилось или нет... Ощущения действительно были сладкие и пугающе-странные, но это было ничего посравнению с тем что началось потом. Наверное, всё что она проделала со мной было под гипнозом, как ещё я объясню тот факт,.. впрочем если говорить обо всём по порядку.
Да простят меня все, кому я что-то мог бы быть должен на этой земле, всё то ради чего я пытался существовать до неё. Жизнь тогда потеряла всякий смысл за несколько этих странных часов. Вообщем, не буду отвлекаться.
Мы приехали в её аппартаменты. Собственно говоря, я так и не понял зачем ей было ехать в родной микрорайон за десятки километров это этой квартиры, потому что она находилась в центре. Покурить в подъезде? Она отпустила водителя, что-то тихо сказав ему и дав денег на водку. На этот раз водитель подмигнул мне, а я улыбнулся ему в ответ. Я пытался скрыть даже от себя нараставшее во мне чувство тревоги.
Мы поднялись на верхний, пятый, этаж. Она открыла дверь ключом и впустила меня в совершенно тёмную прихожую. Не зажигая свет, она покрывая моё лицо и шею поцелуями, принялась стаскивать с меня куртку и рубашку; потом исчезла на несколько минут - зажигала свечи. Теперь квартира была прекрасно освещена, а на подоконнике горели два красновато-зелёных глаза какого-то животного. Стоило нам приблизиться к кровати как оно пронзительно заверещало.
- Кис-кис-кис... нехотя оторвалась от меня Селена, уже полураздетая и от этого казавшаяся более беззащитной, - пошли кушать. Мы сейчас придём, - обратилась она уже ко мне.
Кот - как мне показалось этот зверёк очень напоминал именно кота - прыгнул ей на грудь и оставил довольно заметные царапины, а затем облизал шершавым язычком её губы, с которых она ещё не успела слизать мою кровь. Кот смотрел на меня из-за её плеча, пока она несла его на кухню или в столовую (даже в свете свеч я заметил богатое убранство дома). Мне стало мягко говоря не по себе. Какие-то дикие животные... вряд ли они когда-либо вызовут у меня чувство спокойствия.
Она вернулась без кота, мягко прыгнула в мои объятья, поцеловала меня нежнее прежднего и прошептала, чтобы я ни о чём не беспокоился, что она позаботилась обо всём сама. Глаза её в свете свечей блестели так чарующе, я снова как тогда в машине, уносился куда-то, я никогда не испытывал ничего подобного. На миг мне показалось, что я в логове вампира, но всё оказалось гораздо приятнее. Пять раз она довела меня до оргазма: сначала руками и ртом. Она странно делала минет - сначала облизывала головку члена так как дети лижут мороженное, потом движения становились более яростными, а когда она захватывала его почти весь ртом, то непременно делала вид что старается слегка укусить; глаза её в это время были закрыты а на щеках был лёгкий румянец, будто ей было стыдно за то что она делала. Она проглатывала мою сперму и смеялась. Потом она мягко залезла на меня и просила только об одном, чтобы я не прикасался к ней руками. Её движения были точными и очень нежными, я успел подумать, откуда она в своём юном возрасте может знать, чего хочет взрослый мужчина.
Кончила ли она сама или нет, для меня осталось загадкой - просто на несколько минут после всего она легла около меня, а когда я взглянул в её глаза, они горели также бешено как вечером.
Мне снова стало не по себе. Я немного полежал, а потом сел на кровати и оделся. Она продолжала лежать, не укрывалась, но спрятала лицо в подушку.
Кот появился внезапно - он набросился на меня вылетев из коридора, в который они входили вместе. Набросился с яростным мявом принялся драть мне лицо и шею. Я хотел было позвать Селену, но из моего горла вырвался только слабый хрип. Кот отступил также внезапно как и появился - а она продолжала лежать, уткнувшись в подушку как будто ничего не произошло. Мне стало не по себе - вдруг с ней что-то случилось. Я легонько тронул её за плечо, она медленно приподнялась и резко ударила меня по лицу. Было очень больно, но я только тихо спросил, что случилось. На это она расхохоталась и сказала, что мне идёт кровь на лице, что так я больше похож на мужчину.
- А разве после всего что ты видела ты могла в этом сомневаться? - ухмыльнулся я, стирая кровь платком.
- Каких только странностей не бывает в современом мире. Я разве похожа на моего кота?
- Почему ты не остановила его? - спросил я.
- Потому что знала, что так я останусь в твоей памяти надольше. и ты не бросишь меня как многих до меня. Ведь я тебя немножечко люблю, - произнесла она не глядя мне в лицо, потом бросилась в мои объятья и обливаясь слезами сквозь смех или рыдания (я не смог этого разобрать) , принялась своим нежным языком облизывать кровь с моего лица.
Эрекции не было всё равно. Признаться я боялся кота, который ходил вокруг кровати и лихо на меня поглядывал, я не мог расслабиться и мне было не до любовных утех. Да и ей самой кажется, не хотелось. Кот запрыгнул было на кровать, но был сразу же прогнан ею.
- Сейчас я его в лоджию отведу - там тепло, пусть посидит, а ты спи. Я приду скоро, тоже лягу, - проворковала она и задув свечи, ушла куда-то вглубину квартиры; я слышал звук открывающейся двери.
Но после этого провалился в сон.
Когда я открыл глаза, я сначла не понял, что меня разбудило. Оказалось - кот. Селены - или как там её звали с утра - рядом не было. А кот хрипел около кровати. Я посмотрел вниз и меня начало мутить - кота грызли три жирные крысы. Большие и серые, вернее серо-коричневые. Одна сидела на хребте, упираясь лапками и кусая кота за шею. . Я невольно вспомнил, как меня кусала она прошлой ночью. Вторая крыса кусала кошачью заднюю лапу, третья была под котом - я видел только её толстый чешуйчатый хвост. Кот слабо хрипел и судорожно пытался освободиться от мучителей, порой они отлетали но тут же занимали свои преждние позиции. В поведении всех четырёх животных мне видилась некая неестественность. Первым желанием было позлорадствовать над медленной гибелью моего ночного мучителя, но потом я почувствовал к коту какую-то жалость. Да и страх, что съев кота, крысы переключатся на меня здесь тоже писутствовал. Я чувствовал, что это необычные крысы, они были какие-то подозрительные. Как на кадрах земедленной съёмки я поднял подушку на которой вчера она прятала лицо, и бросил в клубок животных на полу.
- Привет, финский мальчик - Она поднялась с пола, как мне показалось там где я кинул подушку, - Как спалось? - видя мой ошарашенный взгляд, она добавила, - Здесь нет четвёртого этажа - это подпол моей квартиры, поэтому я могу позволить себе появиться из-под земли.
Всё повторилось как вчера в машине - она смотрела в мои глаза, а я тонул в ней без остатка. Коты, крысы и подпол перестали водночасье существовать для меня. Остались только она, я и её кровать, освещённая тихим утренним светом восходящего где-то за шторой солнца. Сегодня она была не такой как вчера - сегодня она была девочкой, которая будто всего боится и это казалось мне странным. Она изодрала мою спину накладными ногтями с металлическим покрытием так, что я не мог лечь на спину. Она слизывала мою кровь и мне станосилось не так больно.
Я не помнил сколько часов прошло, мы оделись и отправились в столовую. Там не было никого, но стоял кофейник с горячим кофе. Мы пили кофе и обсуждали неимоверное количество снега и неожиданно быстро наступившую зиму. Она приготовила тосты с сыром. После завтрака мы вернулись в постель. Она включила телевизор и делала мне массаж.
Я погрузился в странные воспоминания. Будто помнил то чего никогда со мною не было, или было в далёком детстве или не в моём детстве, или я просто видел что-то и хотел, чтобы это было со мной. Вспоминал свою пьяную разгульную юность, но не вспоминал любимую девушку, потому что по сравнению с Селеной она мне сейчас казалась ничем. Может я ошибался, но я не был властен над своими мыслями. я не был властен над своим телом. Над своей душой. Вздумай она сейчас убить меня - и я бы не воспротивился, а с радостью и блаженством отдался бы ей на самое жестокое истязание. Я подумал это, а она ответила:
- Зачем же жестокое? - улыбнулась она, - давай медленное и исполненное наслаждения высшей пробы. Хочешь ведь? Давай уедем отсюда в страну, где бродят дикие звери. Дикие, но добрые и благородные. Ты ведь тоже этого хочешь. Я увидела тебя и поняла - хочешь. Мяу! - Селены не было, у меня на спине сидел кот и... улыбался. Я чувствовал мягкие подушечки его лапок, когти были спрятаны, хвост медленно перемешался по мне, будто маятник часов на стене.
Я провалился куда-то, стыдно признаться - я был в обмороке наверное.
Через несколько минут я решился открыть глаза. Я видел то чего никогда не видел и надеюсь не увижу. В синеватом свете телеэкрана на кровати передо мной стояло нечто. Голова этого нечто упиралась в потолок, внешне оно напоминало Селену и.. кота. Это был оборотень, но таких оборотней не бывает! Потому что их не может быть. Он улыбался мне. А я признаться, умирал от страха. Длинная синяя шерсть мягкого кота, девичье лицо, грудь, тело гепарда но очень большого, саблевидные когти. Это была не только она и её кот, это был кто-то ещё... Откуда? Что это такое? Что оно со мной сделает? Куда я вообще попал? За что мне это? Может быть кофе был не из того или тосты не с сыром?
Оно село около меня и произнесло голосом похожим на голос Селены, не открывая рта:
- Теперь ты знаешь, кто я.
Я не в силах был говорить
- Ты хочешь быть со мной? Или ты навсегда забудешь всё.
- Я люблю тебя и я боюсь того чем ты являешься, еле слышно пробормотал я. стараясь не смотреть на неё.
- Прекрасно, я поохочусь и вернусь. Жди меня, милый, - оно растворилось в окне.

Мне стало очень спокойно. И без кота и без неё. Можно было уйти, убежать навсегда. Из этого дома, от этой странной девушки-кота-гепрда, который сейчас. видите ли, ушёл охотиться.. Я надел джинсы и встал с кровати. По идее я уже более двух суток не был дома и не давал о себе знать. Я помнил, что отключил мобильник ещё вчера утром, не хотел, чтобы он мешал мне в подборе материала для статьи. Наверное меня все потеряли. Я сел за стол в столовой, обхватив голову руками и задумался над происходящим. Где я? Что это за дом бешеного кота? Что это за девушка? Не перепутали ли меня с каким-то видным политическим деятелем? Может меня хотят убить? Может она пошла кого-то убить? Может, сейчас нагрянет полиция, наверное стоит уносить ноги пока никого нет? От этой мысли мне стало не по себе. Даже передёрнуло.
Я подошёл к бару, включил свет и налили себе коньяку.
А есть ли смысл бежать. Всё стало как-то неважно. Завтра она наверное меня сама выгонит. Или послезавтра. Мне же надо работать, а ей на учёбу. Не буду же я жить в её доме. Тем более она какой-то оборотень, тем более этот кот, с которым она и образует оборотня. Что ей стоит нагнать на меня морок, заставить видеть и чувстовать то что она хочет, чтобы я чувствовал... Может ббыть у нас вовсе и не было секса. Просто она это придумала. И заставила меня в это верить. А я как дурак ей верю. Постоянно меня царапает и мучает, а я даже не чувствую боли. Что я игрушка ей что ли?
Самое страшное, что я начинаю терять себя, что мне это нравится. Сейчс она придёт и опять всё начнётся сначала. Надо уходить пока её нет .. или я не смогу уйти никогда....
Я вошёл в ванную и поглядел на себя в зеркало. Двухдневная щетина меня совсем не портила, но я всё же решил от неё избавиться. Меня несколько удивил тот факт, что в её ванной стоял станок джилетт для мужчин. Наверное, она сюда водит кучу народа. Она ненасытная. Или проститутка... Что ж, я готов заплатить. Я брился и думал, что не хочу уходить. Но что другого пути у меня нет. Я должен уйти.
Я вновь вернулся нв столовую, настроил приёмник на музыкальную волну, ту самую котрую слушал в поезде по дороге во Владивосток. Разогрел мясо с овощами. Меня нисколько не смущало, что я обедаю (или ужинаю) в отсутствии хозяйки, ведь она пошла охотиться. Видимо с гастрономическими целями, потому что сексуальной женщиной этого оборотня-гепарда уж никак было не назвать. Потом я налил себе ещё коньяку и углубился в изучение квартиры. Семь комнат, уборная, две лоджии и балкон. Всё прекрасно обсавлено в духе Франции эпохи Возрождения. Никакого подпола на четвёртый этаж не было.
Я достал из кармана джинсов телефон и включил его. Семь пропущенных вызовов. А что если они начнут меня искать, заявят в полицию. В милицию то есть. Потом посадят за растление малолетних.. хотя признаться, эти малолетние сами растлят кого хочешь. Вернее кого захотят..

Уходить не хотелось. Хотелось спать. Перед тем как уснуть я сделал пару звонков - жене и Рамблеру. Оба были слишком спокойны, как будто я звонил вчера и предупреждал, что задержусь.

Я проснулся от её прикосновений и шёпота, что она сдала кота в приют до следующей луны. Да это медовый месяц, подумал я. Открыл глаза и увидел её, сначала даже не узнал: темно-зелёное шёлковое платье, вечерний макияж, длинные накладные ресницы, которыми она слегка щекотила мои щёки и уши.
Очень красивая, взрослая, женщина. Когда успела измениться?
Немного болела голова.
Ещё один день по тому же сценарию: постель, кофе, рассуждения ни о чём, телевизор, смех, снова постель, коньяк. Ночью мы отправились гулять на улицу. Она пообещала мне, что останется собой, только сменила имя: теперь её звали Инфинити. Бесконечность стоило полагать.

Прошла ещё неделя и наступила зима. Её наступления я не заметил, снег почти сошёл, даже потеплело. Моя Инфинити днём неохотно выползала из кровати и плелась через дорогу в свой университет. Кота действительно больше не было. Пару раз звонил Рамблер, но я отвечал ему, что изучаю русский менталитет на практике для большей полезности своей работы, то есть для улучшения её качества. Раз в два дня приходили уборщики и слуги, приносившие провизию. Некоторые из них здоровались со мной и вели глубокомысленые беседы о погоде.

Однажды я ушёл. Просто оделся и вышел из дома вместе с ней, сказав что мы вероятно ещё увидимся. Конечно она знала, что я могу долго вести такой образ жизни, да и нас мало что связывало. Но мне было неимоверно трудно покинуть её, вернуться в дом к Вале и жене. Несколько дней я безрассудно пил, и явись она в тот бар, где я пил, я бы обнял её и сказал, что я никогда больше не уйду. Но она не пришла. Выдержав ещё пару дней, я пришёл к ней. Дверь открыла незнакомая женщина лет пятидесяти и сказала что всегда жила здесь и никаких девушек здесь не проживало.. Но я точно знал, что это её адрес, её этаж, её дверь!.. Что же, я сошёл с ума что ли?

Я решил не гадать и прити в её университет. Егор-то уж точно мне скажет, в какой группе учится эта странная девушка. Тем более надо работать над статьёй, и над исследованием, которое мне поручил Рамблер.
Валя приготовила завтрак, мы сидели и болтали на кухне. Потом я сказал. что мне надо будет снова отлучиться на пару дней, она ответила, что моя семья ей нисколько не мешает. Милый белокожий котёнок...

Шли дни, я искал её, но не мог найти. Через несколько месяцев я уехал из России, сделав работу и получив повышение по службе. никто не мог вразумительно сказать, кто она и откуда. Просто девушка, студентка, поклонник творчества Мерилина Менсона. Я знал, что она со мной что-то сделала, посеяла в сердце надежду, а в голове - дурь. Поселила и пропала. И ростки во мне умерли, но странная память порой тревожила меня.

На обратном пути я встретился с Гришей. В их с дядей закусочной всё было по-прежнему и даже та самая блондинка подпевала песенкам группы Ария, обнявшись со старым байкером и распивая своё вечное пиво. Мы с Гришей премило проводили время, таскаясь по концертам местных групп и делясь жизненным опытом и сокровенными тайнами. Однажды мне показалось, что в толпе я видел Инфинити. Падал снег, сквозь него светило клонившееся на закат солнце, мы стояли в череди за билетами на концерт местной группы. Кто-то тронул меня за плечо, я обернулся и увидел её. Или не её, она так быстро слились с толпой, что я не успел понять. Я хотел бежать за ней, но ноги не слушались меня, в ушах был шум, то ли смех, то ли мяуканье. Гриша приобнял меня и опасливо заглянул в мои глаза:
- Немец, с тобой всё в порядке? - чуть улыбнулся он.
- Да. Со мной всё хорошо...

(c) Typhoon Target(t) , 2004-2005
обзывы и предложения направлять на black-dog-131@yandex.ru

ВВЕРХ